Бессердечно влюбленный  - Маргарита Ардо

* * *

Неделя выдалась тяжёлой. Во вторник мне хотелось спать. А когда я невыспавшаяся, у меня болит голова и хочется кого-нибудь убить. Не повезло двум карандашам. Даха делала большие, виноватые глаза и, пока никто не видел, подсовывала мне шоколадки из резерва Михаила. Но при этом я не допустила ни одного «косяка» и внешне сохраняла выдержку. К среде я поняла, что эмоции в жизни удава переключаются, как у биоробота, в зависимости от ситуации и усталости. На выбор: «сталелитейный пресс», «паровой каток» и «разгоню всех к чертям, дебилы!» В ассортименте этого античеловеколюба ещё были «уроды, недоумки, немощные, кретины, идиоты», но ни одного матерного слова. Весь мат зрел в душе сотрудников и обильно изливался в курилке, в столовой и после работы. Я – не исключение, хотя в целом к обсценной лексике отношусь не очень.

В этот день удав беззастенчиво уволил менеджера из Краснодара, кстати, отца троих детей, узнав, что тот написал инвесторам в Москву на него жалобу. Я слышала, как Михаил увольнял его по телефону с холодным: «Надо уметь работать. Жаловаться все умеют». К нам с Дахой в столовой присоединились ахающие девочки из отдела кадров. В маркетинге, оказывается, удав тоже выжил специалиста. За регулярные опоздания. Никакие уговоры и хорошие показатели на службе не помогли. Зато вроде бы Полина приложила руку с интригами.

– Вот как надо было, – шепнула я Дахе. – Опаздывать, жаловаться, тут такой размах для увольнения, а ты?!

Она в ответ лишь блым-блым глазами. И куда её боевой студенческий запал делся?! Удав загипнотизировал?! Эх… Ликёра дома в графинчике поубавилось, настроения у меня тоже. Кот как антистрессовая подушка был затискан до полусмерти, канарейка притихла. Бугенвиллия на окне, которую я забывала полить два дня кряду, поникла и уронила так долго ожидаемый мной розовый бутон. Так мне, фальшивой мыши, и надо!

В четверг вечером после выговора всем задействованным в организации корпоратива, я сцепила зубы и держалась с ещё бо́льшим трудом. Потом, в такси, после задержки до двадцати двух ноль-ноль в офисе из-за срочно понадобившегося перевода главы французской книги о бизнесе, я осознала, что размах мести графа Монте-Кристо по мне будет маловат и новой стиралки не хватит, чтобы окупить мои недельные страдания.

Даже если Даха улетит в субботу к Маню без помех, что уже вызывало сомнения, я заработаю на Михаиле в ближайшем будущем состояние. О да, у меня на руках моя часть трудового договора, и по нему плачет суд! Мне снился судья с молоточком, трудовая инспекция, налоговая и комиссия по правам человека из ООН, таскающие по очереди Михаила за шкирку и вытряхивающие из него пачки евро, долларов и рублей – всё ради меня. А суровый полицейский, толкающий удава передо мной на колени, требовал, чтобы тот извинился за ор и моё пострадавшее вместе со всеми достоинство.

Утром в пятницу я почувствовала себя старой тележкой и еле заставила своё Я натянуть тёмно-коричневый пиджак и юбку с учительской блузкой. Глядя в зеркале на зализанность и пучок волос, я поджала губы: как бы не вжиться в роль так, чтобы потом из неё не «выжиться». За неделю – ни строчки. Вдохновение даже до плинтуса не дотягивает, усталость, как после разгрузки угля. Похоже, этот сбор «матчасти» выйдет мне боком. В висках заныло: хоть бы не зря всё это!

* * *

Зеленоглазый удав почти всю пятницу вёл себя так, словно никто никуда не уходит. Робкий Дахин вопрос о подписи заявления проигнорировал. Кажется, ему нравилось, что теперь не одна, а две стройных блондинки встречают его в приёмной, хлопают ресницами, берут под козырёк при каждом его «надо было ещё вчера» и лезут из кожи вон, чтобы угодить. Даха могла бы уже и порасслабленнее лезть, но «горбатого могила исправит». Она старалась по привычке, потом страдала мне на ухо.

И, наконец, когда Михаил вышел из своего ледника на поздний обед, почти ужин, моё терпение лопнуло. Я заявила своей подруге-тетёхе:

– Всё. Хватит! Ты улетаешь завтра и точка. Даже если придётся выкрасть загранпаспорт из сейфа или сам сейф из офиса. Я на пинках тебя отсюда отправлю.

– Может, он сам всё-таки?.. – Даха сжала в руках приложение к договору с рекламным агентством.

Я показала ей кулак и решительно ворвалась в кабинет биг-босса. Подошла к сейфу и всмотрелась, пытаясь увидеть хоть какие-нибудь признаки выбранных клавиш. Чувствуя себя мисс Бонд и Матой Хари в одном флаконе, с замирающим сердцем я попробовала комбинацию из даты рождения удава, номера машины и цифр из его адреса. Тщетно. Телефонный номер? Нет. Домашний? Чёрт, снова нет.

«Думай, Вика, думай!»

Что-то толкнуло меня достать салфетку из тубы, чтобы на всякий случай протереть кнопочки на сейфе. В этот момент я услышала уверенный шаг Михаила в приёмной. И сбивчивый, но громкий вопрос Дахи:

– Почему вы так быстро вернулись? Вас Элла Борисовна просила заглянуть в бухгалтерию. Что-то срочное.

Меня пробило холодным потом, и я с салфеткой в руках метнулась к директорскому столу.

В мозгу мелькнуло с досадой: комедия, чёрт её побери! Дурная комедия, и я в главной роли… Дожилась. Удав вошёл в кабинет через секунду, и мне ничего не оставалось, как сделать вид, что я усердно протираю экран его ноутбука.

– Простите, я заметила, что тут пыль, – пролепетала я.

Михаил остановился рядом и, на удивление, ничего не сказал. Я тёрла дисплей, который действительно оказался не только пыльным, но и залапанным. И вдруг почувствовала напряжение в воздухе. Я оглянулась. Михаил смотрел на меня как-то… странно. Воздух застрял у меня в горле.

– Уже всё, теперь чисто, – выдавила я из себя и поспешила ретироваться.

– Спасибо, – вдруг раздалось мне в спину.

Первое за неделю. Хм…

Когда я выходила, удав приказал:

– Пригласите Дарью, Виктория. Я вызову вас через три минуты.

Моё сердце забилось в волнении. Что-то было не то. Может, у него видеонаблюдение, и он засёк мои жалкие шпионские попытки? Я застыла в колком ожидании почти у двери. Большие часы с белым циферблатом хладнокровно взирали на меня, колотя по нервам секундной стрелкой. Ровно три минуты прошло, и меня чуть не сбила с ног Даха, бледная, с вытаращенными глазами. В дрожащих руках загранпаспорт и подписанное заявление.

– Он… да. Ты иди, – шепнула она мне с таким видом, словно приглашала в газовую камеру.

И я шагнула. Час, ещё час под прикрытием, – твердила я себе, а хотелось уже сейчас устроить шоу!

Удав посмотрел на меня почти добро. По крайней мере, его красивое лицо выражало новый оттенок серого. Ну, как если бы на алюминий вдруг слегка упало солнце, но быстро спряталось.

– Подойдите, Виктория.

Я встала перед столом удава, чувствуя себя почти так же, как школьный хулиган, поджегший все мусорные вёдра в туалете и тем самым сорвавший контрольную по физике: то есть довольная, но вынужденная делать вид «я в это время старушке швабру подносил».